Человек корректный
Выходит книга, из-за которой можно ругаться с лингвистами, спорить с редактором и которую хочется всем показать.
Замглавного редактора АСИ Ольга Воробьева прочитала книгу Марии Бобылёвой «Мы так говорим. Обидные слова и как их избежать» и попыталась понять, как корректно выражаться в мире новой этики.
Когда я пришла работать в редакцию, мне выдали список стоп-слов, которые не стоило употреблять в текстах. Вместе с канцеляризмами вроде «в рамках проекта» и «в настоящий момент» в него попала и лексика по нашей, социальной тематике — как корректно писать об ограничениях, заболеваниях, социально уязвимых людях.
Сначала мне казалось, что так заморачивается только наша редакция. Мои знакомые говорили как привыкли. А теперь я держу в руках книгу, где есть словарь корректной лексики. Ущипните меня.
Путеводитель по миру новой этики
На самом деле книга Марии Бобылёвой больше, чем словарь. Корректная лексика связана с так называемой «новой этикой», и, чтобы объяснить, откуда у словаря ноги растут, в ней есть краткая теория.Если вы ни разу не слышали про новую этику и не знаете, почему Кевин Спейси вдруг исчез из любимого сериала, вам сюда. И даже если у вас аллергия на «авторок» и феминисток (что бы вы ни вкладывали в это понятие), не спешите закрывать эту страницу.
В основном скандалы, которые относят к «новой этике», связаны с феминистской повесткой. Но в основе этих скандалов лежит понятие границ человека, травмы, обиды, а этот разговор касается и людей с инвалидностью, психическими расстройствами, заболеваниями, и ЛГБТ, и многих других людей.
Позиции в книге приводятся разные. Любовь Аркус, например, критикует новую этику за то, что жертва всегда права. Социолог Леонид Ионин называет все происходящее «политкорректной ортодоксией». Александру Архангельскому не нравится, что с такой этикой исчезает чувство юмора. Но преференции, которых добиваются женщины, темнокожие, гомосексуалы и другие группы ущемляемых людей, по его мнению, справедливы. Главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов говорит, что он принимает наступившую «эру феминизма».
В целом тема станет немного понятнее. Но вам не дадут готового ответа, как в этом новом мире жить и как «правильно» в нем выражаться. Это вы решите сами.
Кстати, вырос этот бумажный словарь из проекта «Мы так не говорим» издания «Такие дела».
В поисках будущей лексики
Мария Бобылёва пошла узнавать у лингвистов, где же подходящие слова для этого нового мира. И можно ли вообще быть корректным по отношению к всем, кто может обидеться, и при этом не навредить языку.
По ответам некоторых лингвистов стало понятно, что тема нагрета до предела. Марию Бобылёву даже обвинили в работе на Госдеп и навязывании чуждых нашему народу ценностей.
В целом ситуация с корректной лексикой такая же, как и с новой этикой. Никто не знает, как надо и что из этого получится. Пока что можно придраться почти ко всем корректным «заменителям», предложенным активистами и авторами проекта «Мы так не говорим», но назад дороги нет.
Я бы после такого скептицизма отказалась от идеи словаря. Но автор решила идти до конца. Вместе с лингвистами, НКО, активистами она собрала список слов, которые можно считать некорректными, и предложила варианты замены.
Все спорные слова в книге сгруппированы в пять разделов: заболевания и ограничения, психические расстройства, социально уязвимые группы, ЛГБТ+ и секс. Используются три пометы по степени «неправильности» слова — «неверно», «некорректно», «можно и по-другому».
Мне такой список уже частично знаком — мы ведем подобный в редакции. Но насчет некоторых слов у меня возник, что называется, инсайт.
Я не задумывалась о том, что «ВИЧ-инфицированный» — некорректное слово, потому что превращает человека в жертву, а слово «ВИЧ-позитивный» многим не нравится из-за положительной дискриминации. Что слово «маньяк» лучше заменять на «человека с маниакальным синдромом» (привет «Мумий Троллю»). Да и слово «аутизм», оказывается, уже не такое нейтральное, хотя на этот счет разные мнения.
Некоторые рекомендации меня озадачили. Пока я не представляю, как редакции отказаться от выражения «дети-сироты». По мнению психолога фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Алены Синкевич, это слишком общее выражение, вместо которого нужно описывать конкретную ситуацию в семье и заменять на «дети, оставшиеся без попечения родителей».
Еще сомневаюсь, что так уж нужно везде заменять «детей-бабочек» и «хрупких людей», хотя автор советует отказаться от метафор для обозначения болезней и называть конкретные диагнозы — буллезный эпидермолиз, несовершенный остеогенез. Мол, широкой публике метафоры не очень понятны, а посвященным людям они не нужны.
Но тем не менее такую книгу я бы подарила своим коллегам. Даже если вы привыкли к корректной лексике и дергаетесь, когда кто-то говорит «аутист», посмотрите на другие привычные слова. Нет ли в них смысла, который вкладывать бы не хотелось?
Книга Марии Бобылёвой «Мы так говорим. Обидные слова и как их избежать» доступна для предзаказа и скоро появится в продаже.
